Ольга Мальшина. Сущность творчества

Творчество – это такая сфера человеческой деятельности, которую можно сравнить с острым камешком, постоянно бьющимся о стенки всеобщего отчуждения, или с прожорливой пираньей, которой изо дня в день нужна пища, и поэтому человек вынужден потакать ее желаниям, не всегда осознавая, что они – его собственные. Людей, проявляющих таким образом свою внутреннюю сущность, мы называем людьми творческими, их постоянно тревожит глубина собственных мыслей, и эти мысли дают им возможность жить, дышать, реализовываться так, как тому способствует их образное мышление.

Главный принцип таких людей – не отклонятся от своей тяги к творческому процессу. В данном случае, я заостряю внимание на творчестве литературном. Возможно, из-за этого внутреннего принципа и размножаются многочисленные графоманы, с производительностью КПД максимум 30 процентов. Для них творчество есть своего рода метафизическое счастье, и в этом понимании оно предстает как абсурдная радость, если идти вслед за размышлениями Камю. Но оставим их.

Будем рассматривать стремление выразить себя в искусстве, начиная с неосознанных попыток творить еще в детстве. Опять таки здесь этот процесс предстает как удовольствие, как некая игра, которой управляют не взрослые, а собственное воображение. Но в последствии эти детские поиски будут оставлены, тогда, когда вместо них придет почти лихорадочное напряжение, с каким человек будет пытаться противостоять окружающему его миру. Это произойдет, когда действительность представится ему некой беспорядочной, бесчувственной системой, заставляющей пассивно воспринимать все реально существующее. А человеку не остается нечего, как укреплять внутренний протест и развивать свои дерзания в некоем иллюзорном мире.

Получается что, выбрав для себя этот способ самовыражения, он начинает жить в обоих мирах сразу. Подобная позиция становится неким освобождением, когда в любой сложной жизненной ситуации можно решать одновременно две задачи: утверждения одного мира и отрицания другого – это и есть тот путь, который влечет за собой все новые и новые образы. То есть, в результате творческого процесса мы получаем образы наших внутренних истин.

Важно отметить, что в данном аспекте рассмотрения творчества, как вынужденного самой жизнью, вышедшее из-под пера художественное произведение не является целью, оно лишь средство избавления от образов, созданных внутренним переживанием. И оно будет служить утешением творцу, способного к рефлексии и к поиску свежих форм своего успокоения.

Мне кажется вполне логичным считать, что результат творчества всегда соразмерен сущности человека, но даже в нем он никогда не выговаривается до конца. Поэтому творчество всегда процесс длительный, из-за того, что человек продолжает искать в нем способы высказаться, выстрадать себя. Творец не в силах поставить на чем-то точку и сказать: «Я сделал все, что в моих силах» - лишь вынужденная смерть может сказать это за него. В редком случае он может устать от своей работы, но лишь потому, что в мире всегда остается что-то, к чему он глух и что внезапно предстает перед ним, как «ослепляющее необъяснимое».

Настоящий творец использует образы, а не рассуждения – это несколько усложняет задачу, но ведь творить – это создавать мир, а обрисовывать его конструкцию. Поиск чего-то нового – оригинальных форм, открытия и утверждения спорных, но увлекаемых истин сродни каждодневному труду, требующему усилий, так же как и таланта. Возможно, в творчестве, с той точки зрения, с которой оно рассматривается здесь, важен не сколько конечный результат, а сколько усилия, с какими человек окунается в мир собственных призраков, та причина, которая влечет за собой желание приблизится или убежать от окружающей реальности, превратив ее в разнообразные образы.

Именно тогда, когда творчество становится необходимостью, единственной связью с миром, воссоздающий его вряд ли когда задумается, что он творит «из ничего» и «ни для чего». Он будет надеяться на собственное будущее в нем и считать свои творения не менее важными, чем те, что когда-либо были созданы по тем же причинам и под тем же влиянием собственной неуязвимой мысли. Одно стоит другого. Все завершается либо признанием истинной гениальности, либо осознанием глубочайшей бесполезности всей своей творческой жизни.